Александр Щипков: Год идеологии — 2017
20 декабря 2016
Предновогодний разбор полетов — жанр популярный во всех СМИ и востребованный публикой. Принято оглядываться на прожитый год и оценивать его: что удалось, что не удалось, чего ожидали, как судьба распорядилась и чем сердце успокоилось. Скажу откровенно: этот жанр не очень люблю и предпочитаю разговоры не о прошлом, а о будущем. Просто потому что в отношении года грядущего у нас еще есть свобода выбора и возможность решать, как поступать. Поэтому я не стану говорить ни о блистательной победе Дональда Трампа над финансовой олигархией, ни о загадочном Brexit, ни о проблематичном «Турецком потоке», не буду начинать описание ушедшего года с исторической встречи в Гаванском аэропорту и заканчивать кончиной его не менее исторического хозяина.
Вместо этого я предпочту обрисовать в общих чертах год 2017-й, грядущий. И первое, что надо сказать: этот год будет уникальным.
Вполне возможно, что 2017-й станет началом общемировой перестройки, внешне напоминающей советскую перестройку — то есть началом сдвига мировоззренческой парадигмы современного общества. В этом случае наступающий год для всех, включая Россию, станет годом идеологии.
В последнее время русские политики начали открыто говорить о необходимости привести Конституцию России в соответствие с социально-политической реальностью. Высока вероятность того, что от идеологии статусного потребления и неолиберальной глобализации мир начнет двигаться в сторону новой модели существования. Такой модели, которая сочетала бы в себе более справедливую социальную политику, поддержанную духом традиции, традиционных ценностей.
Что мы имеем на мировом уровне? Углубление общего кризиса и начало демонтажа прежней модели глобализации. На выборах начинают брать верх сторонники консервативной демократии. Есть некоторая надежда на то, что с новой американской администрацией (если, конечно, Трампу не готовят участь Кеннеди) удастся прийти к соглашению о разграничении сфер интересов, прекратить поддержку русофобии в Восточной Европе и на Украине, признать существование национальных интересов русских — «самого большого из разделенных народов», как сказал Владимир Путин два с половиной года назад в своей Крымской речи.
Иными словами, нам предстоит попытка выйти из того сумеречного состояния, в котором мы находились много лет. Надеюсь, новое окно возможностей позволит, наконец, приступить к решению многих назревших проблем в 2017-м году.
Можно рассматривать вероятные сценарии 2017-м года как проекцию общемировых тенденций. Но, во-первых, мы, как это часто бывает, реагируем на них с опозданием. А во-вторых, существуют и мощные внутренние факторы, которые будут определять идейный климат приближающегося года. Прежде всего, это грядущее 100-летие 1917-го года, который, хотим мы этого или нет, вскроет глубинные пласты национальной памяти. И здесь наша задача — выработать взвешенный и конструктивный подход к событиям, который бы не разделил, а собрал и мобилизовал нацию. Это тем более непросто, что с 1990-х годов и до недавнего времени мы находились в плену деструктивного подхода к данной теме.
Конечно, события 1917-го года, начиная с Февраля, это национальная трагедия. Но она не дает права политически безответственным политикам требовать от общества принятия доктрины «коллективной вины», «коллективного покаяния», отказа от идеалов социальной справедливости и автоматического принятия каких-то политических императивов в рамках сегодняшнего дня. Те политики, которые выступают с такой программой, де-факто призывают к гражданскому расколу. С ними консенсус невозможен, поскольку он может строиться только на прочном морально-нравственном фундаменте.
Начиная разговор о 1917-м годе и его ближайших и отдаленных последствиях, важно соблюдать три условия, которые обеспечивают системный подход к событиям ХХ века
Первое условие. Пришло время посмотреть на ХХ век с имеющейся и возрастающей временной дистанции и с учетом диалектики исторических процессов. Важна не только оценка конкретных деятелей и решений, но и вся социокультурная динамика, а также процессы формирования самосознания народа, которые шли и идут до сих пор под влиянием событий ХХ века. Это главный предмет разговора.
Второе условие. События 1917 — 1990-х гг. следует рассматривать в контексте «большой» русско-европейской истории ХХ века, временная ось которой располагается между 1914-м и 2017-м годами, то есть в контексте мировых войн, имевших социально-расовый характер.
Третье условие. В конечном счете, только общество в целом, а не отдельные группы и «клубы» по политическим интересам имеет право принимать легитимные социально значимые решения в рамках данной темы. Это, конечно же, не исключает наличия любых субъективно-личных взглядов на историю и свободы мнений по всем вопросам, связанным с темой ХХ века.
Теперь зададим себе вопрос: что такое 1917 год? События 1917-го привели вначале к национальному предательству элит и верхушечному перевороту, а затем к гражданскому расколу и войне уже внутри самого общества, распавшегося на «красных» и «белых». Но мы не должны забывать о том, что и с той, и с другой стороны были представители части народа и, следовательно, война была братоубийственной с обеих сторон. Фактически мы имели в 1917 году аналог русской Смуты 1605–1612 годов, когда разные лагеря боролись друг с другом, а дело закончилось иностранной интервенцией.
Разница заключается в том, что в 1917 году Смута не была вовремя остановлена общенародным консенсусом, как это удалось сделать во времена Минина и Пожарского. Успешная, но трагическая война 1941–45 гг. лишь частично, но не до конца выполнила эту роль. Новым этапом смуты стали события 1991-го года и распад СССР, в особенности его русско-славянского ядра.
Поэтому хотя 1991-й год идеологически противопоставляется 1917-му, объективно он является его продолжением. Дело в том, что идеология становится «правильной» или «неправильной» только в контексте определенных исторических обстоятельств. «Неправильность» чаще всего означает антисистемность, деструктивность. Советская модель была демонтирована именно в тот момент, когда возникла вероятность ее очищения от большевистского нигилизма и коммунистического догматизма, вероятность перезаключения союзного договора на новых идеологических принципах. Демонтаж страны осуществили представители коммунистической элиты, вовремя сменившие политическую окраску — в ущерб народу, но в своих собственных интересах. Это позволило им переписать на себя и своих покровителей общенациональную собственность.
Иными словами, в 1991-м году имело место такое же предательство элит, как и в Феврале 1917-го, когда дворянская верхушка предала монарха и народ и объективно расчистила дорогу большевизму.
Большевики победили в значительной степени потому, что сделали то, чего не смог или побоялся сделать царь — они опирались непосредственно на народ. На те самые 85%, о которых так много сегодня говорят. И убийство Николая Второго с его семьей, каким бы преступным оно ни было, все же было убийством скорее конкурента, нежели классового врага, что бы там ни писала большевистская пресса.
Идеология используется субъектами власти как инструмент. Особенно ярко это видно в условиях цифрового общества. И если отбросить идеологические догмы, становится понятно, что у событий февраля 1917-го и августа 1991-го годов, несмотря на показательную, но малоубедительную смену флага, одна и та же внутренняя подоплека. Она связана с антинациональной политикой в корыстных интересах элит и не имеет ничего общего с социальной справедливостью.
Главный итог событий гражданской войны ХХ века — это именно двойной разрыв национальной традиции. Разрыв семнадцатого года и разрыв девяносто первого осуществлялись людьми одного и того же склада, причем второй был прямым продолжением первого, и многолетние попытки идеологов и пропагандистов скрыть эту связь только ярче ее подчеркивают.
К сожалению, вероятность предательства элит существует в России и сегодня. Она растет по мере углубления мирового кризиса и расшатывания российской экономики. Верх в этой ситуации возьмет тот, кто сможет опереться на народ, на те самые 85% «крымского консенсуса».
Крымский консенсус в этом смысле важен, это шаг в верном направлении, шаг необходимый, но, к сожалению, недостаточный. Чтобы не утерять первоначальный импульс необходимо его продолжение. К счастью, есть обнадеживающие признаки
Сегодня мы можем с удовлетворением констатировать, что русская гражданская война, продолжавшаяся в сфере идеологии на протяжении советского и постсоветского периодов, в 2014-м году завершилась. Завершилась она национальным примирением. Это произошло потому, что народу был брошен исторический вызов, на который пришлось ответить всем вместе. Принцип партийности уступил принципу солидарности. Основой примирения послужил Крымский консенсус.
Освобождение Крыма, русское национальное и антифашистское интернациональное движения на Украине, сопротивление России политическому и экономическому давлению извне — все это создало закономерную ситуацию, когда бывшие «белые» и бывшие «красные» оказались перед лицом общего врага и встретили его плечом к плечу. Именно так, на пути общих испытаний, заканчиваются гражданские войны. Сегодня мы понимаем, что, несмотря на прежний исторический разрыв, у нас одна традиция и одни ценности. И как минувший разрыв был историческим поражением для обеих сторон, так сейчас мы можем говорить об общей победе.
Все это, разумеется, не отменяет ответственности конкретных лиц за конкретные деяния, совершенные в советское время — в частности, за неправосудные политические приговоры и классовые чистки. Но это именно личная, а не коллективная ответственность. И она не накладывает на наших современников никаких дополнительных исторических обязательств. Мы осуждаем конкретных виновников, но мы не осуждаем ту или иную сторону конфликта. Главный вопрос: что делать дальше?
Важно признать, что принцип личной, а не коллективной ответственности есть залог прочности в деле национального примирения и преодоления разрывов национальной традиции.
Если говорить об исторических последствиях событий ХХ века, то первое, что необходимо учесть — это неправомерность выделения «малой истории России» (1917–1991) из контекста «большой истории» (1914–2014) как нашей страны, так и всего мира.
При этом нет и не может быть никаких «априорных» ответов на трудные вопросы. Такие ответы действительны только в рамках общенационального консенсуса. Тем не менее, уже можно высказать некоторые предварительные соображения, которые не дают готовых ответов, но служат поводом для размышлений в рамках общественной дискуссии.
Необходимо объективное исследование исторического периода с 1914-го по 2017-й год, его истоков и предпосылок с учетом как мирового контекста ХХ века, так и современности.
Нуждается в серьезном переосмыслении идеология Февраля 1917-го года, носители которой разрушили государство, объективно открыв дорогу большевизму. Февраль и Октябрь 1917 г. необходимо рассматривать как два этапа одного исторического явления.
Нельзя исключать события, происходившие в ХХ веке в России, из общемирового контекста, как нельзя и рассматривать их отдельно от современных исторических вызовов. В частности, надо учитывать, что коммунизм ХХ века имеет не российское происхождение, он связан с идеологией радикального модерна и антидемократической идеей неограниченных социальных экспериментов, характерных для либерального мировоззрения.
Необходимо избавить общество от мифа «коллективной вины» и исторического алармизма, которые нередко используются, чтобы заставить людей отречься от идеи социального государства и от плодов Победы 1945-го года. Автор идеи социального государства не Сталин, а этническая война 1941–45 гг. была развязана не против «коммунистического режима», а против русских и дружественных нам народов, причем эта война получила продолжение в 2014-го году на Украине.
ХХ век отмечен этническими чистками и военным террором в отношении ряда наций, включая русскую, которые сопровождали как Первую, так и Вторую мировые войны
Все это привело к страданиям людей, многочисленным жертвам, к исходу или изгнанию соотечественников за пределы Родины, а также к искусственному разделению единого русского народа и искусственной дерусификации православного населения.
Необходимо признать русских и дружественные им народы жертвами не только революционной (гражданской), но также этнической и социально-расовой войн. Необходима юридическая оценка геноцида русского народа и дружественных ему народов в XX и в XXI веках.
Если идеологию классовой ненависти к концу столетия удалось преодолеть, то идеология расизма получила продолжение и развитие в ХХI веке, как в старых, так и в новых формах. Идеи коммунизма и классовой войны сегодня уже не представляют непосредственной опасности, поскольку они не определяют идеологический мейнстрим и интеллектуальную атмосферу нашего времени. Тогда как идеи неонацизма, культурного и цивилизационного превосходства, социал-расима до сих пор считаются приемлемыми и официально одобряются некоторыми политическими элитами. С этим положением мы не вправе мириться и обязаны ему противостоять.
Я думаю, что 2017-й год станет переломным: национальная история перестанет быть яблоком раздора и станет одной из основ гражданского консенсуса. Идеология этого консенсуса складывается на наших глазах. Ее присутствие ощущается в общественной атмосфере, но она еще не сформулирована. Менее чем через год мы, уверен, сами ответим на давно поставленный вопрос.
«УМ+»